Архив журнала Моделист-Конструктор
|
Триммер(Рассказ) Евгений Мариинский, Герой Советского Союза
В этот день, 4 мая 1944 года, летчики, как всегда, с рассветом прибыли на аэродром. Только вместо завтрака их сразу же отправили по самолетам.
— После вылета позавтракаете, — сказал командир полка Фигичев. — Сейчас некогда, вылетать нужно. Пойдете прикрывать район Думбрэвица — Хелештиени — Тыргу-Фрумос — Бейчений...
Пошли шестеркой: Архипенко и Бургонов, Лусто с Волковым и пара от третьей эскадрильи.
Димке приходилось раньше садиться в сумерках, ночью. Но то были вынужденные полеты. Вылетать же на рассвете, задолго до восхода солнца, довелось впервые.
Они поднялись с таким расчетом, чтобы появиться над линией фронта одновременно с солнцем. Сначала внизу проступили контуры белых шоссейных дорог («Почему они в Бессарабии такие белые?» — недоумевал всегда Волков), потом показались села, сады, а при пересечении границы все стало совсем привычным. Только сизоватая дымка, как вечером, после захода солнца, прикрывала землю. А вскоре показалось и солнце. Оно выкатилось из-за горизонта, брызнуло лучами в глаза, заиграло на стеклах фонарей, осветило сумрачные до этого кабины, стало слепить летчиков, пытающихся взглянуть на восток.
Димка шел на левом фланге и время от времени приподнимал левое крыло, чтобы прикрыться им от солнца и осмотреть восточную полусферу: немецкие аэродромы находились невдалеке от линии фронта, и в любую минуту можно было ожидать появления их истребителей, а может, и бомбардировщиков. Не зря же летчиков подняли в такую рань!
Обычно истребители при патрулировании ходили вдоль линии фронта, просматривая весь заданный район. На этот раз пришлось избрать другой маршрут. Самолеты углублялись километров на десять на территорию, занятую фашистами, возвращались, пересекали передовую, шли еще километров пять и снова разворачивались на юг, перпендикулярно к линии фронта. При этом солнце все время светило сбоку — справа или слева. Волков после разворотов оказывался то на левом, то на правом, но постоянно на одном, восточном фланге группы. Всякий раз он прикрывался от взбирающегося по небосклону солнца крылом и внимательно просматривал это особенно опасное направление. И не зря: после очередного разворота на север он увидел пару «Me-109», заходящую ему в хвост.
— Лусто, меня атакуют «худые»!
Молчание.
«Мессеры» приближаются. Нужно немедленно принимать решение.
— Мишка, «худые»!
Ни маневра, ни ответа. Даже Басенко с Галушковым никак не реагируют, хотя задача их пары в том и состоит, чтобы прикрыть ударную четверку Архипенко. Медлить нельзя. Те не видят. Чтобы увидеть, нужно прикрыться от солнца крылом.
«А, Мишка чертов! Витька бы сразу услышал или сам увидел! — подумал Волков, разворачиваясь навстречу «мессерам». — И Федор молчит... Не слышат, что ли?»
На полном газу он шел с набором высоты, держа в прицеле ведущего «Me-109». «Что они, не видят, что ли, что я ушел?..» «Мессер» открыл огонь. Дымная трасса фашистских пуль и снарядов потянулась к «ястребку» Димки. «Что, гад, не выдержал? Ладно, подожди... — цедил он сквозь зубы, нагнувшись поближе к переднему бронестеклу. — Рано еще... Хорош!..»
«Ду, ду, ду, ду, ду...» — содрогался от каждого выстрела пушки самолет. «Та-тэ-та-та-та!..» — взахлеб заливались пулеметы. Не яркие, как в пасмурную погоду, а бледно-красные шары сплошной струей длиннющей очереди понеслись к пикирующему «мессеру», отчетливо выделявшемуся на фоне прозрачной голубизны неба. Расстояние большое, и этот жгут огня постепенно рассеивается, окружает «шмитта». Попаданий не видно. Трасса проходит мимо врага, загибается за ним вниз.
Но все ближе «мессер», все более плотный сноп огня на его пути. Есть попадание! Одно, второе, третье... «Шмитт» на пикировании разворачивается влево, переходит в спираль, за ним потянулся белый дымок. Вспыхнув и выпустив густой траурный шлейф черного дыма, «худой» заскользил вниз, перевернулся и, беспорядочно вращаясь, скрылся внизу. Димка перенес огонь на ведомого «мессера». Тот боя не принял, резко вышел из пикирования и боевым разворотом ушел на солнце.
— Пор-ря-док! — с расстановкой произнес Волков и стал разворачиваться, чтобы догнать свою группу: слишком мала была у него скорость, и тянуться за «худым» он не мог. «Едва ли он теперь за мной увяжется! — подумал летчик. Фашисты обычно с потерей наперника теряют и всю свою храбрость. — Хотя... Чем бог не шутит, пока черт спит...» — по-своему перефразировал он пословицу и посмотрел в сторону солнца. Вдали уходил на юг «мессер», а рядом разворачивались для атаки два «фоккера». «Эти-то откуда взялись?! — рванулся к ним на лобовую Димка. — Пара только или еще есть?»
Из-за крыла, которым Волков прикрылся от солнца, показались еще четыре «ФВ190», «Шесть уже! А еще? — Он быстро осмотрелся. — Нет? Ну, жить можно!» Он все никак не маг принимать «фоккеров» всерьез, считал их истребителями второго или даже третьего сорта. Плохо только то, что они намного выше. Если бы на одной высоте!..
Снова лобовая атака. Пара за парой пикируют на Димку «фоккеры», а он идет с набором высоты навстречу, огрызается огнем. Одна пара проскочила мимо, вторая, третья... Можно разворачиваться, уходить на свою территорию. Но не вышло: первая пара уже в хвосте. Приходится опять идти на лобовую. Пара, вторая... «Где третья? В хвосте уже?! Да... Не зря Витька говорил, что разные «фоккеры» бывают. С этими придется повозиться...»
— Архипенко! Я Волков. Веду бой с шестеркой «фоккеров».
Он не звал больше Лусто: все равно тот не слышит. Но и Архипенко ничего не ответил...
Димка не знал названий фигур, какие он выполнял. Да и были ли это фигуры пилотажа? Никогда раньше ни он и никто из знакомых летчиков не выполнял ничего подобного. Что они знали? Вираж, переворот, боевой разворот. Бочка, петля, иммельман, ранверсман, восходящая бочки... О них приходилось только читать, слышать от старых летчиков и в авиамодельном кружке. Говорили, что когда-то эти фигуры выполнялись в обязательном порядке. Потом отрабатывать их было некогда — война требовала учиться быстро. Доучиваться же пришлось на фронте, где «инструкторами» ходили довольно опытные «мессеры». Каждую ошибку в технике пилотирования они отмечали огнем: очень уж придирчивые «учителя» попадались...
Вот позавчера Димке поневоле пришлось сделать в бою полубочку. До этого он и не слышал о ней. Кто научил? «Шмитты». Не сделал бы — конец!
Но сейчас, несмотря на все маневры, одна пара «фоккеров» постоянно висела в хвосте, вторая шла в лобовую, а третья поджидала своей очереди вверху. Сколько потов сошло с него, Димка не знал. Во всяком случае, гораздо более семи, хотя это почему-то считается верхним пределом.
Время как будто остановилось. Давно бы пора Архипенко вернуться сюда, а его все нет. Почему? «Бой ведут... — наконец по обрывкам разговоров понял Волков. — С кем они там? Бомберы? Нет, тоже «фоккеры»... Откуда их столько взялось? На такой высоте ведут бой и без бомберов!» Группы «ФВ-190», как правило, ходили на штурмовку на высоте до полутора тысяч метров. Или сопровождали бомбардировщики. Активного боя они почти никогда не вели.
Мог ли догадаться Димка, что эти «фоккеры» пришли специально для «расчистки» воздуха, с целью связать боем наши истребители, дать возможность «юнкерсам» спокойно отбомбиться? А та пара «мессеров» выполняла роль передового дозора, наводила «фоккеров» на наши истребители.
«Фоккеры» навалились на группу Архипенко, но все равно просчитались. «Юнкерсов» встретила группа Гулаева, идущая на смену Архипенко. Ничего этого Димка, конечно, не знал...
Сколько времени прошло? Минута, две? Тысяча лет? Солнце, кажется, застыло на месте, не двинется...
— Архипенко, иди ко мне, — раздался голос генерала Утина, наблюдавшего за боем с земли. — Здесь один ваш уже десять минут с шестеркой «фоккеров» дерется!
— У меня их тоже три десятка!.. — отозвался Архипенко.
«Всего десять минут...» Димка прилагает все силы, чтобы оттянуть бой на север, на свою территорию, но удается держаться только над одним местом. А группу Архипенко «фоккеры» постепенно подтягивали сюда, к линии фронта. Волков издали увидел клубок истребителей, накатывающийся с севера. Но рассматривать некогда, своих забот хватает: встретить в лобовую, уйти из-под удара сзади. И снова лобовая — и опять выход из-под удара.
Наконец два разрозненных боя слились в один. Димка с ходу врезался в самый центр клубка, в котором дралась с «фоккерами» группа Архипенко.
«Ну, теперь живу! — облегченно вздохнул он, очутившись рядом с товарищами. — Кто-нибудь да выручит, не один!» Димка оглянулся на проскочившего мимо Басенко и похолодел: Басенко уходил все дальше, а над самым хвостом повисла здоровенная морда «фоккера». «А, черт! Успокоился!» Он рванул самолет влево вверх — и тут же по хвосту «ястребка» прогремела очередь «фоккера». Самолет, как был в левом боевом развороте, резко скользнул на крыло, перешел в отвесное пикирование.
Димка оглянулся назад. «Фоккер» со снижением разворачивался за ним. «Добить хочет, фашист! Не выйдет!» — и потянул на себя ручку управления. Та пошла неожиданно легко, свободно. А самолет продолжал пикировать как ни в чем не бывало.
Управление перебил... Что же делать?..» — Димка снова оглянулся. «Фоккер» пикировал за ним, а за «фоккером» увязался наш «ястребок». Вот он дал очередь, «фоккер» вспыхнул, продолжал пикировать, отмечая свой путь черным шлейфом дыма.
«Этот готов. А сам?.. Прыгать? Самолет же вроде целый, не горит... А выпрыгнешь — прямо на стабилизатор попадешь. Перебьет позвоночник, и тогда все... Лучше уж тут, в кабине... Куда хоть пикирую? К немцам?! К черту! Помирать, так у своих...» — И элеронами стал разворачивать пикирующий самолет на сто восемьдесят градусов. Но едва лишь Димка нажал на ручку, его неожиданно бросило вправо, ударило о борт кабины. «Свободное падение, невесомость. Падение в пространстве...» — ни с того ни с сего вдруг вспомнилась ему прочитанная когда-то фраза. Он никак не ощущал невесомости, не замечал ее, пока его не ударило о борт: невесомость — довольно привычное состояние для истребителя.
Самолет все же развернулся и пикировал на север. Димка снова попробовал потянуть ручку, как будто от разворота что-либо могло измениться. Нет, все так же...
Триммер! Как он сразу не вспомнил о нем?! Ведь приходилось уже раз с его помощью выходить из пикирования. Только тогда у него не хватало силы справиться с нагрузкой на рули высоты, а сейчас эта нагрузка вообще не ощущалась.
Волков начал быстро вращать штурвальчик триммера на себя. Еще, еще... «Ястребок», набрав огромную скорость, уже и сам было начал выходить из отвесного пикирования, и совместные усилия триммера и скорости не замедлили сказаться. Появилась даже небольшая перегрузка. «Может, удастся на триммере дойти домой, как тогда?» Однажды в бою у него заклинило элероны, и он, пользуясь рулем поворотов и триммерами элеронов, как маленькими элеронами (только вращать штурвальчик приходилось в обратную сторону), довел «ястребок» домой и нормально посадил его.
«Нет, не выйдет»... Самолет пикировал над самой землей вдоль склона ущелья, с молниеносной быстротой набегал противоположный склон. По сторонам замелькали хаты, сады. Вот и впереди сад. Врезаться в противоположный склон нельзя: верная смерть! Сесть во что бы то ни стало! Димка успел отдать немного триммер от себя, нажал на педаль руля поворота, чтобы избежать лобового удара о громадное дерево, стоящее возле каменного забора в самом начале сада. Но... поздно! Удар! В глазах сразу потемнело, все отодвинулось куда-то далеко-далеко...
«Вот и смерть...» — как-то вяло и безразлично промелькнула и исчезла последняя мысль.
Очнулся Димка в зеленом полумраке. Где он, что с ним? Осмотрелся. Сверху поперек тела лежит дерево, веточки шевелятся, листочки. Приборная доска впереди, а ноги почему-то на земле. Понял: в кабине. Но какая уж там кабина! Только противокапотажная рама осталась, сиденье и приборная доска. Остальное все разбросано метров на сто кругом — хвост, куски плоскостей, мотор, куча сломанных деревьев. Пушка загнулась, как вопросительный знак, пулеметы тоже... Первый удар пришелся по здоровенной — в два обхвата — груше. Но нажатие на педаль все же, видно, подействовало. Удар был нанесен боковой стороной кока винта. Срезало грушу начисто, в метре от земли. Винт и редуктор тут же возле нее в землю ушли, одна лишь лопасть, целехонькая, строго вертикально торчит вверх. Точь-в-точь памятник на могиле летчика!
Подошел к обломкам хвоста. На тросиках болтался маленький, всего в двести квадратных сантиметров, триммер. Он и спас жизнь Димке. А выручила находчивость.
|